Доверие — не всегда одобрение. Социологические рейтинги начали всерьез волновать элиту

Андрей Таннер

В начале июня прошлого 2018 года мы в узком политтехнологическом кругу обсуждали предстоящие губернаторские выборы. Естественно — на предмет гипотетической востребованности политтехнологов как класса. Один из моих коллег задал тогда вопрос, казавшийся риторическим. Он спросил: "Вы можете себе представить, что кандидата в губернаторы, рекомендованного и назначенного президентом, вдруг не выберут?"


Представить такое, не соврав самим себе, тогда мы не могли, поэтому ничего не ответили. А в сентябре 2018–го по результатам выборов четверо рекомендованных президентом кандидатов (на момент выборов — действующих губернаторов), имевших его прямую поддержку, главами регионов не стали.

В середине июня прошлого года Дмитрий Медведев как председатель правительства РФ объявил о старте пенсионной реформы. С этого момента все ключевые рейтинги первых лиц и органов российской власти имеют отрицательную динамику. И это падение продолжается до сегодняшнего дня.

Данные ВЦИОМ конца января показывают, что рейтинг доверия президенту России Владимиру Путину составляет 32,8%. Это минимальное значение за последние 13 лет. Доверие председателю правительства Дмитрию Медведеву также падает и составляет нынче 7,5%. Рейтинг одобрения институтов власти: президент — 61% (в марте 2018–го было 81,5%), председатель правительства — 33,8% (март 2018–го — 44,6%).

Поясним разницу. Рейтинг одобрения появляется в результате ответа на вопрос: "Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность?.." И далее перечисляются важнейшие государственные институты, начиная с президента. А чтобы вычислить рейтинг доверия, респондентов спрашивают: "Все мы одним людям доверяем, другим — нет. А если говорить о политиках, кому вы доверяете, а кому не доверили бы решение важных государственных вопросов?"

Доверие отличается от одобрения более высоким эмоциональным уровнем — респондент сам называет политика, а не реагирует на названную социологом фамилию.

Электоральный рейтинг "Единой России" опустился до минимума с 2006 года и составил 32,7%. Это по всей стране. В крупных городах для "партии власти" все гораздо печальнее.

По данным "Левада–центра", 45% россиян считают, что страна движется по неверному пути (год назад — 28%), — наибольшее количество за последние 12 лет. 42% продолжают быть уверены, что путь выбран правильно.


Эти цифры не должны никого пугать, но на них нельзя не реагировать. Обсуждение каждого нового опроса сегодня стало журналистским и политологическим мейнстримом, прочно вошло в повестку. О причинах негативных тенденций размышляют социологи, политологи, блогеры, политики.

Чаще всего в ответах звучит — пенсионная реформа (справедливо), рост цен и падение уровня жизни (тоже справедливо), бесстыдное расслоение общества на бедных и богатых (еще как справедливо!).

Пенсионная реформа в некоторых объяснениях приобретает чуть ли не сакральное, символическое значение. Мол, именно тут у народа закончилась вера, на которой все держалось. На которой держался рейтинг президента, на котором держалась вся остальная конструкция российской власти… В доме, который построил… (помните?).

Дело темное. Скорее всего — все вместе. Плюс еще много чего. А главное — отсутствие каких–либо знаков, я уж не говорю о системных решениях или признаках того, что будет лучше. Будет иначе. Этого точно нет.

Процесс падения рейтингов, похоже, начал всерьез интересовать российскую элиту. Проблема 2024, которой присвоили наименование "трансфера власти", — дело нешуточное.

Речь–то на самом деле идет о том, как организовать приход на место президента такого человека и такой команды, чтобы все, у кого что–то есть, ничего не потеряли. Ну или почти все. А "трансфер власти" — это как "раздача ваучеров" — тот же самый манипулятивный приемчик запуска многозначного и малопонятного термина. Каждый трактует его как хочет.

Вроде все понимают, что происходит, а за руку не поймать. А проблема как раз в том, что все понимают по–разному.

О том, что с обществом происходит что–то не то, можно было догадаться еще в августе. Просто глядя на социологию.

Поскольку наша элита никаких собственных принципов не имеет, она использует принцип элиты американской — не чинить, пока не сломалось. Пока работает, догадываться никто и не пытался. Интересно: задают ли представители элиты друг другу вопросы, кажущиеся сегодня риторическими? В наше такое неспокойное и быстро меняющееся время. Печать