Статья Суркова – старт транзита

Политолог, директор Института современного государственного развития, эксперт Центра ПРИСП Дмитрий Солонников предполагает, что время появления статьи Владислава Суркова «Долгое государство Путина» – это время начала реальных активных действий в проекте «Транзит власти».

По статье Владислава Суркова «Долгое государство Путина» уже сказано даже слишком много. Гораздо больше слов и смыслов, чем она сама вмещает. Обсуждено даже то, чего в ней нет, и что бы критикам хотелось бы, чтобы в ней было. Но несколько моментов все-таки хотелось бы добавить.

Во-первых. То, что такие статьи появляются за подписью лиц, во многом определяющих российскую политику, это здорово. Хороший литературный язык, яркие образы и символы, стиль и слог… Это не бюрократические канцеляризмы, на которых изъясняется 99% процентов представителей властной элиты, да и то настолько плохо, что не всегда бывает возможно понять то, что они хотели сказать.

Традицией писать именно красивые статьи российский истеблишмент нас не балует. Поэтому за такие новации отдельное спасибо. Нечто подобное было в традиции двадцатых годов XX века, когда мастерами пера были многие первые руководители Советской России. Вот и в руководстве России XXI века появился свой литературный талант.

Во-вторых. Это уже не первый литературный опыт Владислава Юрьевича. Его прошлогоднее творение «Одиночество полукровки (14+)» также наделало много шума, долго интерпретировалось и разбиралось на цитаты. Создается впечатление, что теперь это будет традиция – в год по статье. Как у Виктора Пелевина – в год по роману. Кстати, и в содержании этих двух авторов будет много общего от сюрреалистичности воспроизводимого мира до парадоксальности получающихся выводов.

Все вместе, и романы, и статьи, складываются в сагу – притчу об уходящем, нынешнем и будущем времени. Скальд поет о будущих подвигах, которые совершит конунг в своей жизни. Он колдует его жизнь. Сурков рассказывает о будущем России.

В-третьих. Это битва за смыслы. Необходимо создать свою героическую летопись, свое целеполагание. И они создаются. Создаются из осколков прошлого, перемешанных и причудливо собранных в новую монументальную мозаику, из лоскутков будущего, сшитых в теплое одеяло, спасающее от черного холода таинственной неопределенности.

Здесь нет смысла пересказывать и комментировать историческую истинность или ошибочность приведенных сравнений. Они субъективны, как и представления мейнстрима о фактах и фейках. Автор собрал те из них, которые подходили к заданной цели, и представил их так, чтобы эта цель высвечивалась ярче на небосклоне.

Не важно, была ли Вифлеемская звезда кометой, взрывом сверхновой или оптической иллюзией. Она привела волхвов в нужный хлев к нужным яслям. Не важно, какие средства использовал автор, чтобы привести читателя к нужным умозаключениям. Если соответствующее понимание зародилось в сознании – автор победил.

В-четвертых. Целевая аудитория статьи. Она много шире чем один человек. Есть соблазн, (и он проскальзывает у многих критиков), представить рассматриваемый материал, как направленный на единственного читателя, которому, как мы знаем, о статье обещали доложить. Автор претендует на создание центра сборки. Сборки сил, готовых бороться за инсталляцию обозначенного проекта в жизни, сборки союзников, готовых поиграть, и сборки попутчиков, готовых постоять рядом.

Время появления статьи – это время начала реальных активных действий в проекте «Транзит власти». Сейчас мы все еще на одном берегу, но вот куда мы выплывем — по итогам неизвестно. Как и то, как будут выглядеть эти «мы» на другом берегу (или на других берегах).

Обозначенный Владиславом Сурковым образ будущей тысячелетней России в данном контексте может оказаться еще не самым суровым, циничным и кровавым. Но он такой уже заявлен. Мир России, представленный взору читателей – это не светлое солнечное завтра, в котором хочется жить. Этот мир страшен и жесток. Смотреть в него неприятно. Многие пугаются и истерят.

Это мир силы, и нигде не сказано, что доброй. Верховный правитель и глубокий глубинный народ… Имитационная демократия, которую не грех и отбросить, и институты принуждения.

Публично произнести такое – не только игра в модные понятия (кстати, прекрасное слово из девяностых), не только провокация, не только эпатаж, но и признак определенной силы. Это жесткий ход, требующий такого же жесткого ответа, если есть альтернатива, которой можно возразить. А есть ли она? Печать